Мультиинструменталист, композитор и мастер горлового пения Едиль Кусаинов живет в окружении любимых инструментов. В гостиной – она же творческая лаборатория – всегда под рукой жетиген, разноликие шанкобызы и сазсырнаи, сыбызгы и даже рояль.

Интерес к древним музыкальным инструментам тогда еще молодому композитору привил известный фольклорист Булат Сарыбаев.
– Домбра и кобыз были для меня обыденностью, потому что с детства были в нашем доме, ведь отец был известным домбристом, а мама выступала с игрой на кобызе. Поэтому сазсырнай и сыбызгы, подаренные мне Булатом Шамгалиевичем, были удивлением и экзотикой. А еще он сказал: «Благодаря этим инструментам ты увидишь весь мир». Так и получилось.

Научившись на них играть, я объездил почти всю планету, не был только в Австралии, – рассказывает Едиль. – За три десятка лет гастрольной жизни у меня появилось своеобразное хобби – по всему миру я разыскиваю мастеров, изготавливающих архаические инструменты, и приобретаю лучшие образчики у них. Не для коллекции – для работы. Например, я знаю, что шанкобызы хорошо делает один мастер из Токио, а сыбызгы мастерски делают в Башкирии.

Дело в том, что древние инструменты под разными названиями, но с единой сутью встречаются у большинства народов мира. Тот же шанкобыз в Японии называется конкин, у англичан – джусхарт, у немцев – маультроммель, во Вьетнаме – дан мои, а в России – варган. Кстати, сленговое слово «сварганить» своим рождением обязано именно ему. То есть древние инструменты можно смело называть международыми, но у каждого народа свои приемы игры на нем. Вот эти приемы я также ищу и перенимаю. И еще один любопытный момент – каждый этнос отдает предпочтение какому-то инструменту. Например, у хакасцев инструмент №1 – жетиген, у казахов – домбра, у якутов – шанкобыз, у тувинцев – горловое пение, у башкир – курай (по-нашему сыбызгы)… Опять же инструмент инструменту рознь: для фольклора должен быть один, а для рока – другой. Например, заглавная композиция в альбоме Bul Bul Zaman записана с роковым шанкобызом, его изготовил замечательный мастер из Норвегии. Думаю, брутальностью звука этот мондхарп обязан викингам, для которых это также был «свой» инструмент.

Наверное, оттого что я композитор, у меня особая чувствительность к музыке разных этносов. На последнем фестивале по шанкобызу, который проходил в Амстердаме, я увидел чудесного старика-индийца. Он был древнее Мафусаила – белоснежные волосы, пальцы как сучки высохшего дерева – но когда он заиграл на морчанге (это индийское название шанкобыза), я просто «улетел». После концерта я подошел к нему и спросил о приемах, которые меня поразили. И этот большой мастер без всяких ревностных сомнений показал мне свои «фишки».

Самбайну, Монгол Улс

Хранители древности, а еще ее любители и ценители – именно так можно назвать супружескую чету Кусаиновых. Он – сподвижник архаичной музыкальной гармонии, она – наследница традиций старинного рукоделия.

Уют в музыкальной квартире создается руками второй половинки Едиля Кусаинова – художницы Гульзады Сейткали. Выросшая в Монголии, она не только может накормить мужа вкусными борцогами и хорхогом, но и в совершенстве владеет кесте бiз – старинным и кропотливым искусством тамбурной вышивки. Именно так, шилом с крючком, вышивали тюркские женщины в незапамятные времена саукеле и тельпеки, оборки женского платья и нагрудные украшения.

Картины в технике кесте бiз, украшающие гостиную и кухню, – творческие работы Гульзады, не предназначенные для продажи.

– Она у меня мастер прикладного искусства, – нахваливает свою половинку Едиль и демонстрирует нам концертный чапан, вышитый женой. – В свои первые гастроли за рубежом я брал только его.

– Видите, на спине вышито цветочное солнце? Я так и называю мужа – солнышко мое! – шутит Гульзада.

А вот что касается блюд монгольской кухни, то они скорее экзотика на столе Кусаиновых. Зато однажды, отведав монгольского чая, Едиль навсегда отказался от привычки пить чай с сахаром.

– Настоящий чай номадов я отведал впервые на гастролях в Монголии. Понравилось не сразу, но когда вернулся домой, пить чай с сахаром уже не мог, и с молоком тоже. Монгольская соль выбила у меня вкусовые пристрастия к сахару.

А где же яйца?

Знаменитая комедия Григория

Александрова «Веселые ребята» закрепила в нашем сознании факт о том, что сырые яйца полезны для певческого голоса. Однако свой главный инструмент, горло, Едиль Кусаинов не пестует «проверенными» рецептами:

– Во-первых, сырые яйца абсолютно не помогают, наоборот, они «стягивают» горло и мешают пению. Во-вторых, горловое пение – не чета традиционному оперному. Известнейший педагог по вокалу Надия Шариповна, воспитавшая многих казахстанских звезд, в том числе Алибека Днишева и Майру Мухамедкызы, услышав мои вокализы, сказала, что это антипение. В смысле – это диаметрально разные техники. Сейчас, когда встречаемся с Алибеком Днишевым за кулисами перед концертом, он распевается и все выше и выше тянет, а я, наоборот, – по низам, в субконтроктаву. Между тем горловое пение – это природное пение, оно основано на натуральном звуке, и оно, конечно, архаика. А вокалисты поют по некой искусственной, наработанной технике. Ну а в-третьих, я не курю и не пью. В крайнем случае принимаю лечебные дозы алкоголя 30-40-50 граммов. 100 – уже не подниму, иначе я «выбьюсь из колеи» физически и следующий день будет потерян. Я не могу это себе позволить – время это роскошь.

Философия с кулаками

Даосская притча гласит: один великий мастер тренировал бойцового петуха для чжоуского царя Сюаньвана. Через десять дней царь спросил:

– Готов ли петух к бою?

– Еще нет. Пока самонадеян, попусту кичится.

Через десять дней царь снова задал тот же вопрос.

– Пока нет. Еще бросается на каждую тень, откликается на каждый звук.

Через десять дней царь снова задал тот же вопрос.

– Пока нет. Взгляд еще полон ненависти, сила бьет через край.

Через десять дней царь снова задал тот же вопрос.

– Почти готов. Не встревожится, пусть даже услышит другого петуха. Взгляни на него – будто вырезан из дерева. Полнота его свойств совершенна. На его вызов не посмеет откликнуться ни один петух – повернется и сбежит.

Приблизительно такие качества «стоика» сумел развить в себе Едиль Кусаинов, занимаясь китайским традиционным боевым искусством тай-цзи цюань, что в переводе означает «кулак великого предела». Впрочем, никаких воинских подвигов музыкантом не планируется, все упражнения – для укрепления здоровья.

– Идея тай-цзи цюань основана на единстве противоположностей инь-ян, взаимопереход одного в другое (наполненное – пустое, жесткое – мягкое, открытие – закрытие и т.д.).

Все движения предусматривают круговые вращения, которые обеспечивают правильную и бесперебойную циркуляцию внутренней энергии, что является залогом крепкого здоровья и долголетия, – поясняет Едиль. – Я занимаюсь этим уже 2-й год. И каждое лето езжу на южный берег Иссык-Куля в лагерь Федерации тай-цзи цюань Кыргызстана. Ее президент – мой хороший друг Володя Марусич, поэт, музыкант и спортсмен.

Сначала я ездил туда как музыкант – для выступления и общения. Там и познакомился с этим искусством, но душа к нему не лежала – все движения казались неестественно замедленными. Я же, как все советские люди, привык упражняться как в песне Высоцкого:

«Вдох глубокий, руки шире…»

А потом я почувствовал, что эти упражнения на самом деле успокаивают и делают мудрее, что ли. Все неприятности и жизненные неурядицы кажутся мелочью и суетой. Раньше я мог волноваться, взрываться, а теперь мне все по фигу, я просто поднялся на иной уровень.

Светлана НИКОЛАЕВА,
фото Михаила СОРОКОУМОВА,
Алматы

Чай по-монгольски:

200-300 г чая, 3 л воды, 2 л сливок, 50 г сливочного масла, 2 ч. ложки соли.

Воду с молоком кипятят в чугунном котле, бросают в него заварку из плиточного зеленого чая, добавляют молоко, вновь кипятят до полной готовности, затем добавляют в него соль, масло, поджаренную муку, слегка обжаренное сало бараньего курдюка или костный мозг барана.

Источник: www.sim.kz