Я закончила третий курс Восточного факультета СПбГУ по специальности Монголоведение и тибетология, и по рекомендации вместе со своими сокурсниками поехала на языковую стажировку в Монгольский государственный университет. Перед нами стояла задача начать говорить в языковой среде, а у меня было еще отдельное задание как для хомусистки от Музея хомуса, найти какую-либо информацию о монгольском хомусе.

Монголия — единственная страна, где, как известно, существовали хомусы из всех четырех материалов изготовления этого инструмента: железа, дерева, кости и тростника. По-монгольски этот инструмент называют по-разному, в зависимости от материала: железный хомус называется «төмөр хуур», хомус из тростника — «хулсан хуур». Существуют также несколько общих названий — «аман хуур» или «хэл хуур» («аман» — рот, «хэл» — язык, «хуур» — инструмент). Как видно по неустановившимся названиям этого инструмента, он известен больше как шаманский инструмент, использующийся в обрядах.
В Национальном историческом музее Монголии в г.Улан-Батор хранится один железный хэл-хуур, принадлежавший в конце 19 века одной шаманке. Данный инструмент имеет интересную витую с двух сторон форму кольца, само кольцо, по сравнению с якутскими хомусами, небольшое по размеру, а футляр, в котором хранился хэл-хуур вырезан из дерева и напоминает фигуру коня. Форма футляра неслучайна, поскольку образ первого друга кочевника играет важную роль не только в повседневной жизни монголов, но и в духовном мире монгольских шаманов. Сами монголы в своих книгах о шаманизме пишут, что аман-хуур — это своеобразный конь, который помогает шаману путешествовать по мирам.

Древнейший хомус, найденный на территории современной Монголии — это хомус древних гуннов (хунну), прародителей всех кочевых народов, организовавших первую кочевую империю в III — I вв. до н.э. Этот инструмент был обнаружен в археологических раскопках в месте Морин толгой городка Алтанбулаг в Центральном аймаке (аймак — административное деление в Монголии, подобен улусу или району). Гуннский хэл хуур был изготовлен из кости, сейчас он хранится в архивах Национального исторического музея Монголии. Он не выставляется в самом музее, поэтому об этом хомусе стало известно из книги по страноведению Монголии преподавателя Монгольского государственного университета Бесуд Джамбалдорж Сэржээ.
В настоящее время в музыкальных магазинах Монголии, а также в специализированных шаманских магазинах можно обнаружить современные аман-хууры. Большинство из них это железные төмөр хууры работы кузнеца Саяна-дархан («дархан» по монг. значит «кузнец»). Инструменты этого мастера небольшие по размеру, сделаны на станке, имеют несложные деревянные футляры с завязками и бусинами для закрепления. Некоторые инструменты в кольце имеют узоры в виде схематического изображения солнца (свастика). Также можно найти деревянные хомусы с веревками, и работы алтайских мастеров. В основном их покупают местные шаманы и шаманки (монг. «бөө» и «удган») для обрядовых действий, они не подходят для сценической игры.
За весь год пребывания в Монголии, я лишь три раза сталкивалась с монголами, играющими на хэл-хууре на публике. Один из них был художник, пишущий картины на тему политики и веры — буддизма и шаманизма. Он показал нам несколько своих личных фотографий, где на одной он был запечатлен играющим на хомусе. Я спросила, какого мастера его инструмент, на что художник коротко ответил, что он купил не в магазине, а у человека. Дальше он не стал распространяться на эту тему, возможно, он был истинный шаман и не хотел раскрывать свои тайны.
Второй монгол был участником широко известной этно-группы Хусугтун, он сыграл небольшую партию на концерте, посвященном 800 лет со дня рождения великого Чингис Хана. В этот день на сцене собрались пять самых известных этно-групп Монголии, и только один играл на хэл-хууре. К сожалению, мне не удалось попасть за кулисы и пообщаться с новатором лично.

Однако мне удалось поговорить с другим исполнителем, участником театра Тумен Эх, где собрано все лучшее из искусства Монголии — морин-хуур, горловое пение, ритуальный танец Цам, национальные танцы и инструменты. В одной из композиции один из участников ансамбля достал хэл-хуур и сыграл невероятную для монгольского инструмента мелодию. Издали футляр инструмента показался мне смутно знакомым, и на этот раз я дождалась окончания спектакля и поговорила с этим талантливым монголом, который играл не только на хэл-хууре, но и на смычковом инструменте морин-хуур, на барабане, а также пел и горловым, и традиционным пением. Как оказалось, это был не монгольский хэл-хуур, а наш, якутский хомус работы И.И.Готовцева, который Батдэлгэр (так звали монгола) купил в Иркутске. Батдэлгэр очень обрадовался якутке, говорящей на монгольском, к тому же играющей на хомусе, тут же попросил научить его якутскому стилю игры, спрашивал, хороший ли хомус он приобрел, и очень заинтересовался имитации голосов птиц и коня. Конечно, мне было очень приятно, что монгол выбрал именно якутский хомус для игры в своем театре, который посещают множество иностранцев, но было немного жаль, что в самой Монголии еще нет инструментов такого уровня.
Я сама активно участвовала во всех мероприятиях университета, пытаясь рассказать и показать, какой же он, якутский хомус. Самым большим своим успехом в Монголии считаю участие в концерте, посвященном 70-летию Монгольского государственного университета. Добиться того, чтобы меня включили в насыщенную программу концерта, где участвовали все талантливые студенты и выпускники университета, было чрезвычайно трудно, но после долгих уговоров режиссера и прослушивания, меня решили выпустить на сцену вместе с казахским ансамблем и калмыцким исполнителем на домбре. За то короткое время, что было мне отведено, я постаралась передать всю глубину и богатство звука якутского хомуса, попыталась рассказать языком хомуса о своей малой родине, о родной Якутии. Монголы пришли в невероятный восторг от топота копыт и ржания коня, поскольку, как и якуты, они любят и почитают коней, как своих верных друзей. За участие в этом концерте меня наградили памятной медалью, и этот момент стал одним из самых ярких моментов пребывания в Монголии. С самых первых дней и до отъезда из этой кочевой страны у меня было ощущение чего-то отдаленно знакомого, родного… Казалось, что, возможно, когда наши далекие предки покидали степи ради других, неизведанных земель, в долгом пути они играли на небольшом инструменте, и древний звук хомуса отражался эхом от далеких гор.

Музею и центру хомуса народов мира
от студентки Санкт-Петербургского государственного университета
Восточного факультета кафедры Монголоведения и тибетологии
Бурцевой Алданы Мичил
отчет о годовой стажировке в Монголии